Невидимки
Эви пожимает плечами:
- Да, это твои туфли, но я ношу их аккуратно. Можешь не беспокоиться.
А сестра Кэтрин сообщает:
- Нет, моя дорогая, писем сегодня нет. Но мы напишем заключенным сами. После того, как ты поспишь.
Они уходят. А я остаюсь одна. И... Интересно, насколько безобразно выглядит мое лицо, размышляю я.
Иногда быть изувеченным даже занятно. Для чего людям пирсинг, татуировки, скарификация?
Я веду речь о том, что все это неизменно привлекает внимание.
Первый выход на улицу раскрыл мне глаза на то, чего я лишилась. Все лето я просто отсутствовала. А вечеринки у бассейнов, загорание на пляжах, знакомства с парнями на тачках с откидным верхом - все это продолжало происходить без моего участия. Я поняла, что для меня подобные вещи, равно как пикники, игры в мяч, концерты, превратились в запечатленные на фотопленке картинки. Которые, кстати говоря, еще не стали фотографиями. Эви всегда все откладывает на потом. Уверена, что раньше Дня благодарения снимков мне не видать.
Я выхожу на улицу, и мир встречает меня поразительным многообразием красок. В больнице все белое. Мне кажется, что я никогда раньше не видела такого огромного количества цветов и оттенков. Я направляюсь в супермаркет. Обычное хождение между полок с товаром напоминает мне увлекательную игру, в которую я не играла с раннего детства. Я с наслаждением рассматриваю торговые знаки моих любимых фирм-производителей, яркие, красочные. Вот "Фрэнчиз Мастард", "Райс-а-Рони", вот "Топ Рамен". И все это как будто манит, зовет.
Этикетки такие яркие и выполнены настолько качественно, что невозможно решить, какая из них лучше.
Совокупность красивых предметов - нечто гораздо меньшее, чем если бы все они были отдельными частями.
Все пакетики, банки и пачки составлены в ряд.
Передо мной радуга живописных торговых знаков. Смотреть, по сути дела, не на что.
Что касается людей, я могу видеть только их затылки. Если я поворачиваю голову даже очень быстро, успеваю заметить лишь мелькающее перед моими глазами ухо того или иного покупателя. Многие бормочут что-то о Господе.
- О боже! - доносится до меня справа. - Ты это видел?
- Интересно, это маска? - шепчут с другой стороны. - По-моему, до Хэллоуина еще далековато.
Люди вокруг меня сосредоточенно читают надписи на ярких этикетках.
Я беру заточенную в ярко-желтый полиэтиленовый плен тушку индейки.
Не знаю зачем. У меня нет денег, но я все равно ее беру. Сначала долго копаюсь в морозильном контейнере, перебираю замороженные мясные глыбы, выбираю самую крупную из них и торжествующе поднимаю вверх, как маленький ребенок.
Я иду к кассам, прохожу мимо них, но меня никто не останавливает. Продавщицы и охрана с неуместным усердием читают бульварные газеты, уткнувшись в них носами.
- Геихн ги охо унг, - говорю я. - Ней гуи ихин лгух. Никто не поворачивает в мою сторону головы.
- ХСХ УИК ИХ, - произношу я, как образцовый чревовещатель.
Все молчат. Разговаривает лишь одна из продавщиц - с покупателем, расплачивающимся чеком.
