Невидимки
Мы рассматриваем ее пупок. У Эви дома никого нет. Есть куча родительских денег. Когда мы впервые ехали с ней в "Брумбах" на городском автобусе, она расплатилась с водителем кредитной карточкой и попросила, чтобы ей дали место у окна. А еще очень переживала, что вес ее ручной клади превышает допустимую норму, и порывалась заплатить за нее.
Не знаю, что хуже - жить одной, как Эви, или вместе с Манусом.
В "Брумбахе" мы с Эви обычно дремлем в одной из дюжины великолепных спален. Или усаживаемся на обитые ситцем клубные стулья, засовываем ватные шарики между пальцев ног и красим ногти. Потом занимаемся по учебникам, выданным в школе Тейлор Роббертс, за длинным полированным обеденным столом.
- Эти комнаты напоминают мне воспроизведение естественной среды обитания в зоопарке, - говорит Эви. - Полярный лед из бетона, влажные джунгли из сварных труб с пульверизаторами. Не находишь?
Каждый день после обеда мы с Эви играем главные роли в нашей личной неестественной среде обитания. Продавщиц в это время обычно не бывает - они ускользают в мужскую уборную и занимаются там с кем-нибудь сексом. А мы устраиваем дневной спектакль, привлекая к себе внимание всех покупателей.
Все, что я усвоила на занятиях в школе Тейлор Роббертс, так это то, что при ходьбе таз должен играть ведущую роль. А плечи следует держать расправленными.
Когда рекламируешь какой-то товар, необходимо провести к нему невидимую зрительную линию. Например, если это тостер, нарисуй воздушную прямую, которая соединила бы с ним твою улыбку. Если это плита, проведи к ней черту от своей груди. Рекламируя новую машину, свяжи ее незримой нитью с низом живота. Все эти трюки сводятся к единственному - к принуждению людей излишне остро реагировать на какие-нибудь рисовые пирожные или новые туфли.
Мы пьем диетическую колу на розовой кровати в универсальном магазине "У Брумбаха". Или сидим у туалетного столика и пытаемся при помощи корректирующих карандашей изменить форму своих лиц. Из темноты на нас пялят глаза люди. Мы видим только их очертания. Время от времени яркие огни ламп отражаются в стеклах чьих-то очков. Малейшее наше движение, каждый жест, каждое слово разжигает интерес окружающих. Это доставляет нам немалое удовольствие.
- Здесь так спокойно и безопасно, - протяжно произносит Эви, проводя рукой по розовому сатину стеганого одеяла, взбивая подушки. - И кажется, что ничего плохого никогда не произойдет. В академии все совсем по-другому. Или дома.
Абсолютно незнакомые нам люди в пиджаках стоят в линолеумном проходе и наблюдают за нами. Это походит на телевизионные ток-шоу, где так легко быть откровенным в присутствии целой студии народа. Можно болтать что угодно, главное, чтобы тебя слушали.
- Эви, дорогая, - говорю я. - Многие в нашем классе - гораздо хуже нас с тобой. Вот только знай меру, когда накладываешь румяна.
Мы поворачиваемся к зеркалу и смотрим на свои отражения. За нашими спинами тройной ряд наблюдающих из темноты.
- Возьми вот.
