Невидимки
Это не один, а несколько лоскутов на питающей ножке. Пластическому хирургу требуется немало ткани.
Говорят, первое, на что в человеке обращают внимание, это его глаза.
По прошествии двух месяцев заживления куска кожи, оторванного с вашей шеи, вы убедитесь, что это утверждение неверно. На ваши глаза никто больше не обратит ни малейшего внимания, потому что вы превратитесь в нечто, похожее на продукт, выпускаемый фабрикой "Ням-ням".
На мумию, разваливающуюся на части под дождем.
Хирург берет живую, питаемую кровью кожу, отделенную два месяца назад от вашей шеи, и прикладывает ее к вашему лицу. В этом случае перемещаемая с одного участка на другой ткань вообще не отсоединяется от вашего тела.
Кожу расправляют на неровной поверхности лица. А шея покрывается шрамами.
Хирурги надеются, что ткань приживется на новом месте.
Вы тоже надеетесь.
Проходит еще один месяц.
И еще один.
Вы продолжаете лежать в больнице и живете надеждой.
Перенесемся к Манусу, сидящему в своей моче в устланном серебряными изделиями багажнике красной
спортивной машины. Наверное, он вспоминает о тех далеких днях, когда родители объясняли ему, что мочиться следует в горшок.
Я наклоняюсь и ощупываю его карманы, надеясь найти бумажник.
Манус таращится на Бренди. Возможно, думает, что она - это я. Прежняя я, с нормальным лицом.
Бренди теряет к Манусу интерес.
- Он ничего не помнит, - бормочет она. - Считает, я его мамаша. Ладно бы принял меня за сестру, но за мамочку!
Дежа-вю.
Нам нужно где-то остановиться. Манус наверняка уже живет не там, где мы жили с ним вместе. Он будет вынужден пустить нас в свое обиталище, в противном случае я сообщу копам, что он похитил меня и сжег дом Эви. Ему ведь ничего не известно ни о мистере Бокстере, ни о сестрах Рей, ни о том, что я наводила на них винтовку.
Я пишу пальцем в грязи:
мы должны найти его бумажник.
- Но его штаны, - отвечает Бренди, - они мокрые. Манус пристально смотрит на меня, выпрямляет спину и чешет голову об открытую крышку багажника.
О боже! Боже! На него больно смотреть. Но все не так страшно, пока Бренди не усугубляет ситуацию своим возгласом:
- Бедняжка!
Манус не выдерживает. Манус Келли, который вообще не имеет права плакать, начинает хныкать. Я ненавижу все и вся.
Вернемся к пластической хирургии. Перемещенный кусок кожи приживается на новом месте, прирастает к тому, что осталось от вашей челюсти.
Но без челюстной кости вам не обойтись. Без нее мягкая ткань, жизнеспособная и здоровая, может вскоре реабсорбцироваться.
Именно это слово употребляют пластические хирурги.
Реабсорбцироваться.
Перепоглотиться моим лицом. Как будто оно - губка, сделанная из кожи.
Перенесемся к плачущему Манусу и склоненной над ним, нежно теребящей его сексуальные волосы, воркующей Бренди.
В багажнике пара детских туфелек из бронзы, серебряный электротермос, картинка с изображением индейки.
- Знаете...