Невидимки
Известно Бренди, кто я такая, или нет? Что означают все ее признания? Что она открывает мне душу? Или что дразнит меня? Если дразнит, то и грязную историю о Манусе могла просто придумать. Если нет, тогда мой любимый - чудовищный сексуальный извращенец.
Либо Манус, либо Бренди, кто-то из них мне врет. Мне, образцу непорочности и правдивости. Манус или Бренди. Я не знаю, кого должна ненавидеть.
Я и Манус. Я и Бренди. Все было не так уж и отвратительно, но это не являлось любовью.
Глава двадцать шестая
Я должна была придумать какой-то другой способ убийства Бренди.
Мне надо обрести свободу. Я хочу раз и навсегда покончить с этой историей. Мечтаю устроить перекрестный огонь, от которого смогу уйти.
В данный момент Эви меня ненавидит. Бренди выглядит так, как когда-то выглядела я. А Манус до сих пор по уши влюблен в Бренди и готов пойти за ней хоть на край света, даже если не будет знать, зачем она туда направляется. Все, что мне следует устроить, так это поставить Бренди под перекрестие винтовки Эви.
Мы в ванной.
Короткий пиджак Бренди с рукавами три четверти висит на краю раковины в форме половины моллюскового дома. Я держу в руке сувенир из будущего. Открытку, на которой запечатлен фрагмент дня открытия Спейс Нидл. 1962 год. Небо ясное и залито солнцем.
Можно выглянуть из окон-иллюминаторов и увидеть, что стало с будущим.
Будущего, каким я о нем мечтала, нет. Будущего, каким мне его обещали. На какое я надеялась. Нет ничего, что я ждала: ни умиротворения, ни любви, ни уюта.
"Будущее превратилось из надежды в угрозу. Когда это произошло?" - написал однажды Эллис на обратной стороне открытки.
Я засовываю сувенир из будущего в книгу мисс Роны и смотрю на обложку. На фотографию блондинки с прической - запечатленным на пленке ураганом, налетевшим с запада. Ураганом, сфотографированным с искусственного спутника. На блондинке жемчуга и какие-то другие камни, скорее всего бриллианты. Они сверкают тут и там.
Эта дамочка выглядит по-настоящему счастливой.
Я возвращаю книгу во внутренний карман пиджака Бренди. Собираю разбросанные повсюду лекарства и косметику и раскладываю их по местам.
Солнце светит уже под очень небольшим углом. Его темно-желтые лучи заполняют ванную, проникая сквозь окна-иллюминаторы.
Скоро все почтовые отделения закроются. А мне надо забрать деньги Эви. По меньшей мере полмиллиона долларов. Что мне делать с подобной суммой, я не знаю, но чувствую, что скоро придумаю.
Бренди спит слишком долго. Я бужу ее.
Глаза Бренди, эти баклажанные грезы, приоткрываются и зажмуриваются, приоткрываются и сощуриваются.
Ее волосы, сзади они сильно приминаются.
Бренди приподнимается на локте и говорит:
- Сейчас я под кайфом, поэтому могу сказать тебе что угодно.
Бренди смотрит на меня, склоняющуюся над ней, протягивающую ей руку. И произносит:
- Я действительно тебя люблю. И - как бы ты к этому ни отнеслась - хочу, чтобы мы с тобой были семьей.
