Экстази
— Помнишь, ты водил меня в Ист Энд Парк… когда мы были…
Я не могу закончить предложение.
— Да, дорогая… но Данфермлайн… понимаешь, я никогда за них как таковых не болел; они и были то всего простой местной командой. Сейчас все изменилось, теперь нет местных команд. Мы должны болеть за Шотландию в Европе, за историю успеха Шотландии. К тому же я очень уважаю Дэвида Мюррея и знаю, что они в Иброксе умеют хорошо принять гостей. Парсы… это совсем другой мир… к тому же в душе я всегда был ближе к синим.
— Ты болел за Данфермлайн. Мы же с тобой ходили. Помнишь, как они проиграли финал Хибсам в Хампдене. Ты же места себе найти не мог. Плакал, как мальчишка!
Молл улыбается на это, а Хью явно не по себе.
— Дорогая, мне кажется, Биллу с Молл совсем не интересно слушать, как мы спорим о футболе… да ты ведь никогда этим особенно не интересовалась… с чего это вдруг?
С чего это я вдруг?
— Да так, ни с чего… — устало закрываю я тему.
Это последняя капля. Мужчину, который меняет женщин, еще можно простить, но мужчину, который меняет команды… Это значит, что у него нет воли. Это значит, что он стал глух ко всему, что важно в жизни. Я бы не могла жить с таким.
— А Молл приготовила замечательную пасту! Очень вкусно — этот чесночный соус!
— И очень легко, — говорит Молл.
— Прости, Молл, что то аппетита нет, — говорю я, отщипывая кусочки хлебца. Я почти подпрыгиваю, когда Билл вдруг подлетает ко мне и устанавливает тарелку прямо мне на сиськи.
— У упс! Служба слежения за крошками! — говорит он, выжимая улыбку на расстроенном лице.
— Новый ковер, — извиняющимся тоном добавляет Молл.
— Мне так неудобно, — слышу я свой собственный
голос.
— Давай посмотрим на твой кабинет, Билл, — говорит Хью, подпрыгивая от возбуждения.
Пора уходить.
В конце вечера, когда я умирала в тысячный раз, Билл говорит:
Хью, по — моему, Хедер не совсем в порядке. Ее знобит и всю трясет.
— Может, у тебя грипп начинается? — спрашивает Молл.
— Да, дорогая, мне кажется, что тебя пора везти домой, — кивает Хью.
