Экстази
Приятно думать, что вот я, абсолютно беззащитная, в твоем полном распоряжении, жду, пока ты засунешь в меня свой горячий член, когда бы тебе этого ни захотелось.
Совсем это плохо, блин, что она такое говорит. Совсем, блин, плохо. Начинаю нервничать. Она, наверное, все таки заметила дыню, тогда, в холодильнике… ну точно, заметила.
— Слушай, если ты про дыню…
— Что это ты несешь? — удивляется она.
Слава тебе богу, блин, не дыня. Спрашиваю в ответ:
— А ты сама то что такое несешь, а? А? Я же люблю тебя. Я, блин, люблю тебя!
— То есть хочешь меня трахнуть?
— Да нет же, люблю, понимаешь, именно люблю.
— Ты меня разочаровываешь, мальчик с Майл Энда. Тебе что, никто не говорил еще, что в этом мире любви не бывает? Все — это власть и деньги. Я то это отлично поняла, про власть. Я про нее все больше и больше узнавала, пока взрослела. Про власть, с которой мы столкнулись, когда пытались получить нашу компенсацию по инвалидности; справедливость, от них от всех — промышленников, правительства, судей, ото всей этой сраной компании, которая нами правит. И как они сомкнули ряды, как крепко держались друг друга! Тебе бы это понравилось, Дэйв. Разве не того же тебе самому хочется, разве не для этого и Фирма твоя игрушечная? Власть делать больно. Власть обладания. Власть быть кем то, кого боятся, против кого никто не посмеет выебнуться? Никогда никогда? Но это неправда, Дэйв, потому что всегда найдется кто то, кто будет сильней тебя.
— Может, мне так и казалось когда то, но сейчас уже все по другому. Я то знаю, что я сам чувствую, — говорю я ей. Прикрываю яйца рукой, эрекция моя куда то уходит, я чувствую себя совсем, блин, странно — сижу в чем мать родила с голой девчонкой, и ничего не происходит.
— Ну что же, очень плохо, мой сладкий мальчик из Фирмы. Потому что если это и в самом деле так, — ты мне и не нужен. Мне не надо какого то мудака, который сдулся. Все мужики так — на словах крутые, а на деле — в кусты. Причем с самого начала. Собственный отец, и то в кусты свалил.
