Бойцовский Клуб
Пшик. Тайлер испарился как иллюзионист. И на крыше остался только я, засунувший ствол пистолета себе в рот.
— Мы следили за тобой, — кричит Марла. — Я и весь народ из групп поддержки. Не надо делать этого. Убери пистолет.
У нее за спиной — все, кто ходят в группу для больных раком кишечника, и паразиты мозга, и те, кто с меланомой, и туберкулезники. Они хромают, ковыляют, едут в инвалидных колясках следом за ней.
Они кричат:
— Постой!
Холодный ветер приносит мне их голоса; они кричат:
— Остановись!
— Мы можем помочь тебе!
— Позволь нам помочь тебе!
В небе уже слышен стрекот полицейских вертолетов.
Я кричу: прочь! Уходите отсюда! Здание вот вот взорвется!
Я не себя хочу убить, кричу я. Я хочу убить Тайлера.
Я — Железная Решимость Джо.
Я помню все.
— Не могу назвать это любовью, — кричит Марла, — но ты мне тоже нравишься.
Осталась одна минута.
Марле нравится Тайлер.
— Нет, мне нравишься ты, — кричит Марла. — Я знаю, в чем различие между тобой и мной.
Ноль минут.
Но взрыва нет.
Уткнув ствол ружья в свою здоровую щеку, я говорю: Тайлер, так ты все таки смешал нитру с парафином, верно?
Но при этом же получается ненадежная взрывчатка!
Мне ничего не остается.
Полицейские вертолеты все ближе и ближе.
Я нажимаю на спусковой крючок.
30
В доме моего отца много покоев.
Разумеется, когда я нажал на спусковой крючок, я умер.
Лжец.
И Тайлер тоже умер.
Когда полицейские вертолеты закружили над крышей, а Марла и все люди из групп поддержки, которые не могли спасти самих себя, пытались спасти меня, мне ничего не оставалось, как нажать на спусковой крючок.
Это все же лучше, чем нормальная жизнь.
Совершенство не может длиться вечно.
Симулянт.
На небесах очень тихо, потому что все ходят в тапочках на мягкой подошве.
На небесах я не страдаю бессонницей.
Люди пишут мне письма, люди меня помнят. Для них я — герой. Скоро я поправлюсь.
Ангелы здесь — точь в точь как в Ветхом Завете. Они делятся на легионы, у них есть свое начальство, и они работают посменно. Порядок, как на кладбище. Еду тебе приносят на подносе вместе с тарелочкой, на которой лежат таблетки. Как в «Долине Кукол».
Я повстречался с Богом. Он сидел за просторным ореховым столом, а за спиной у него висели все его дипломы. Бог спросил меня:
— Зачем?
Зачем я причинил столько боли?
Неужели я не понимал, что каждый из нас обладает уникальностью и красотой снежинки?
Неужели я не знал, что все мы — проявления высшей любви?
Я смотрел на Бога, который, сидя за столом, что то черкал в своем блокнотике, и думал, что Бог тоже ошибается.
Мы не уникальны.
Но мы и не просто разлагающаяся органическая материя.
Мы существуем.
Просто существуем, и с нами происходит то, что происходит.
И Бог сказал мне:
— Нет, это не так.
Как вам угодно. Ладно. Пусть будет так. Богу всего не объяснишь.
Бог спрашивает меня, что я помню.
А я все помню.
Пуля из пистолета Тайлера разорвала мою вторую щеку, так что ухмылка у меня стала уже от уха до уха. Как у злобной тыквы на Хэллоуин. Как у японского демона.
