Эйсид Хаус
Я нервно засмеялся, присоединившись к гоготу копов.
— Глупая пизданутая шлюха, — презрительно ухмыльнулся темноволосый.
Эндж пребывала в прострации, когда я вывел ее на воздух. Слезы струились по ее лицу. На ее лбу образовалась шишка.
— Ты заложил его, твою мать, да? ЗАЛОЖИЛ, ДА?
Макияж потек. Она выглядела как Элис Купер во время самого неудачного представления за всю свою историю.
— А ты, тогда, нет?
Молчание было красноречивым, затем она призналась утомленным голосом.
— Да, ну, вынуждена была, чтобы самой не загреметь, а? Я просто должны была выбраться оттуда. Мне было по настоящему хреново.
— Понимаю, что ты имеешь в виду, — согласился я. — Мы разберемся со всем этим позже. Повидаем адвоката. Расскажем чуваку, что мы дали показания под давлением. Дон выйдет на волю смеясь. Даже получит компенсацию. Сначала вмажемся, придем в себя и повидаем адвоката. Свидетельство о неправильном дознании поможет Дону в судебном процессе. Оправдаем его. Он, черт возьми, отблагодарит нас за это!
Я понимал, что все это вилами на воде писано. Я слинял; оставил Дона перед какой там угодно судьбой, ожидающей его. Просто я мог чувствовать себя лучше, если бы прошел через этот сценарий.
— Да, давай вытащим его, — согласилась Эндж.
Снаружи участка стояла группа демонстрантов. Казалось, будто они устроили тут круглосуточный пикет. Они протестовали против жестокого обращения с молодыми черными, и особенно насчет Ирла Бэррата, чувака, угодившего в Стоуки, свалившегося однажды ночью с лестницы, и вышедшего обратно в полиэтиленовом мешке. Скользкие ублюдки, эти ступеньки.
Я узнал чувака из черной прессы, The Voice, и направился прямо к нему.
— Послушай, приятель, они забрали туда одного черного парня. Они по настоящему уделали его. Заставили нас подписать на него показания.
— Как его зовут? — спросил чувак. Роскошный Афро английский голос.
— Донован Прескотт.
— Чувак из Кингсмид? Героинщик?
Я стоял, глядя на него, и его лицо посуровело.
— Он не сделал ничего плохого, — взмолилась Эндж.
