Евротрэш
Робби, но ты был не самым гостеприимным хозяином,
должен тебе сказать. У тебя была такая кислая физиономия, когда ты
возвращался домой". Он улыбнулся. "Я понимаю о чем ты говоришь. Наверно, я
заставил тебя чувствовать себя еще хуже. Но ты испугал меня, понимаешь?
Работаю, как последний пидар весь день и прихожу домой, чтобы наблюдать за
тем, как этот обдолбанный говнюк только и делает, что обкуривается
шалой... ты понимаешь, я думал, что я серьезно попал". "Да. Я думаю, что я
воспользовался твоим гостеприимством". "Да нет. Ты не был настолько плох",
- заключил он, весь разнеженный отнашего разговора, -- "я был слишком
холодным. Просто, ты знаешь, я такой парень, которому нужно иногда побыть
одному, понимаешь?" "Я могу понять это, приятель", - сказал я, проглатывая
кусок космопирога, - "я принимаю твои космические волны". Рэб/Робби
засмеялся и сильно затянулся. Он вообще раздобрел. "Ты знаешь, я ведь
точно вел себя как говнюк. Весь этот бред с Робби. Зови меня так, как ты
меня всегда звал. Как в Шотландии, Толлкроссе. Рэб. Вот кто я. Вот кем я
всегда буду. Рэб Доран. Бунтовщики Толлкросса. БТК. Пиздатые были времена,
кореш? То были отчаянные времена. Но дом всегда кажется симпатичнее тогда,
когда ты далеко, в особенности через фильтр анаши".
Я присоединился к его воспоминаниям, и мы погрустили о прошлом и
выкурили еще пару косяков перед тем, как отправиться по барам, где мы
нажрались текилы.
Несмотря на повторное укрепление нашей дружбы с Рэбом, я проводил с
ним очень мало времени, основной причиной тому была работа. Днем, когда я
не работал, я ходил в языковую школу, качался или спал перед ночной
сменой. Одну женщину, которая жила в нашей квартире, звали Валерия. Она
помогала мне осваивать голландский, в изучении которого я начинал
добиваться больших успехов. Мое знание разговорных французского,
испанского и немецкого тоже сильно улучшилось из-за большого количества
туристов, с которыми мне приходилось общаться в отеле.
