На игле
Поёт Бегби с двумя своими друзьями психами, которых я знать не знаю, поют Дохлый и Билли, даже мама поёт.
Томми хлопает меня по спине:
— Классно выкрутился, — говорит он, а потом спрашивает: — «Чёрный» есть?
Я советую ему завязать, пока не поздно. Он отвечает мне, как все начинающие, что он может бросить в любую минуту. Сдаётся мне, я где то уже это слышал. Я сам так говорил и, наверно, скажу ещё не раз.
Меня окружали самые близкие люди, но я никогда в жизни не чувствовал себя таким одиноким.
Планета Обезьян втёрся в нашу компанию. Мысль о том, как этот мудак трахает малютку Марию Андерсон, я бы не назвал эстетически привлекательной. Я бы не назвал эстетически привлекательной и мысль о том, как он вообще кого либо трахает. Если он только попробует заговорить с мамой, я стукну кружкой по его обезьяньему рылу.
В бар входит Энди Логан. Это очень энергичный чувак, от которого так и разит мелкими правонарушениями и тюрьмой. Я познакомился с Логсом несколько лет назад, когда мы оба работали на стоянке при муниципальной площадке для гольфа и гребли деньги лопатой. Нас зажопил один контролёр из патрульной машины. Привольные были времена: к зарплате я даже не притрагивался. Логс мне нравится, но дружбы мы не водим. Я могу говорить с ним только о прошлом.
Мы оба любим вспоминать прошлое. Наша беседа всегда начинается с сакраментального «а помнишь…», но сегодня мы заговорили о бедняге Картошке.
В кабак заходит Флокси и подзывает меня к стойке. Он спрашивает о дряни. Я же на программе. Это безумие. Ирония состоит в том, что меня повязали за кражу книг как раз в тот момент, когда я пытался слезть. Всё из за этого метадона, этого ебучего убийцы. После него жестокие отходняки. Там, в книжном, мне как раз стало плохо, когда этот круглорылый решил разыграть из себя героя.
Я говорю Флокси, что лечусь, и тогда он съёбывает, не говоря ни слова.
Билли замечает, что я говорил с этим чуваком, и выходит вслед за ним, но я вскакиваю и хватаю его за руку.
— Я этой швали все кости переломаю, блядь… — шипит он сквозь зубы.
