На игле
— Я могу помочь вам. Я сам плотник. Где вы живёте? — спросил отец. Рентон немного опешил, но потом вспомнил, что они ведутся на его враньё.
— Не беспокойтесь. Прежде чем поступить в универ, я тоже закончил ремесленное. Но всё равно спасибо за заботу, — он снова сказал правду. Это было непривычно, ведь обманывать так удобно. Правда делала его реальным, а следовательно, уязвимым.
— Я учился у Гиллсленда в «Горджи», — добавил он, и отец с удивлением поднял брови.
— Я знаю Рэлфи Гиллсленда. Чёртов педрила, — фыркнул он, и его голос стал теперь естественнее. У них появилась общая тема для разговора.
— Поэтому я оттуда и ушёл.
Рентон похолодел, когда Диана коснулась его ногой под столом. Он залпом выпил свой чай.
— Что ж, мне пора идти. Ещё раз спасибо.
— Подожди, я сейчас соберусь и провожу тебя до города.
Диана встала и вышла из комнаты, прежде чем он успел ей возразить.
Рентон предпринял робкую попытку помочь матери убрать со стола, но отец отвёл его в прихожую и усадил на кушетку. Сердце у него ушло в пятки: теперь, когда они остались одни, он наверняка скажет ему: «Я раскусил тебя, чувак». Но ничего подобного не произошло. Он заговорил о Рэлфи Гиллсленде и его брате Колине, который (Рентон поймал себя на том, что ему приятно было это услышать) покончил с собой, и других парнях, которых они оба знали по работе.
Потом они разговорились о футболе, и оказалось, что отец болеет за «Сердца». Рентон же был фанатом «Хибсов», которые в этом сезоне не очень удачно сыграли со своими местными противниками; они вообще неудачно провели этот сезон, и отец не преминул ему об этом напомнить.
— «Хибсы» неважно с нами сыграли, да?
Рентон улыбнулся, впервые обрадовавшись тому, что трахнул его дочь, по причинам, далёким от сексуальных. Как странно, подумалось ему, секс и «Хибсы» — две вещи, ничего не значившие для него, пока он торчал, теперь приобрели первостепенное значение. Он предположил, что его проблемы с наркотиками, возможно, были связаны с плохой игрой «Хибсов» в восьмидесятые.
