На игле
В вестибюле вокзала к нему подошла группа парней.
— Ирландский ублюдок! — крикнул один пацан.
— Вы ошиблись, ребята. Я болею за «Боруссию Мюнхенгладбах».
Он почувствовал удар в челюсть и вкус крови на губах. Они пнули его пару раз ногами и пошли прочь.
— С Новым годом, ребята! Любви и мира вам, братья джамбо! — посмеялся он над ними, закусив свою солёную разбитую губу.
— Он ещё выёбывается, — сказал один из них. Стиви показалось, что они сейчас вернутся, но они переключились на какую то азиатку с двумя маленькими детьми:
— Ебучая пакистанская шлюха!
— Вали на хуй в свою страну!
Вскоре это стадо обезьян покинуло здание вокзала.
— Какие обаятельные и чуткие молодые люди! — сказал Стиви женщине, которая смотрела на него, как кролик на ласку. Она видела перед собой ещё одного белого парня с плохой дикцией, кровоточащей губой и перегаром изо рта. И прежде всего, она видела ещё один футбольный шарф, наподобие тех, какие носили её обидчики. Разница в цвете не имела для неё значения, и она была права, осознал Стиви с беспощадной грустью. Вполне возможно, парни в зелёных шарфах тоже наезжали на неё. Говнюков хватает везде.
Поезд опоздал всего лишь на двадцать минут, то есть, по меркам британской железной дороги, прибыл практически вовремя. Стиви гадал о том, приехала ли она. Его мучила паранойя. Страх накатывал волнами. Ставка была слишком высока. Высока, как никогда. Он не видел её, не мог даже мысленно представить её. И вдруг она появилась словно бы из ниоткуда, совсем не такая, как он думал, более реальная и даже ещё красивее. Они обменялись улыбками, взволнованными взглядами. Он пробежал разделявшее их короткое расстояние и обнял её. Они слились в долгом поцелуе. А когда разомкнули губы, то увидели, что перрон опустел, а поезд давным давно уехал в Данди.
Базара нет
Из соседней комнаты донёсся леденящий душу вопль. Дохлый, развалившийся рядом со мной на подоконнике, навострил уши, как собака, услышавшая свист. Я вздрогнул. Этот крик пронимал меня насквозь.
