Эйсид Хаус
Ты шатаешься с этим педиком, да, приятель?
— Ну... — попытался членораздельно ответить я, но не смог. Я вполне все осознавал, только сказать что то просто не получалось.
— Если ты шатаешься с педиками, то это и тебя делает педиком, вот как я это понимаю. И что тогда на это скажешь, приятель?
Я поглядел на парня, и мне удалось выдавить из себя:
— И какие у меня шансы, чтобы получить от вас минет?
Они скептически поглядели на меня несколько секунд, затем один из них выкрикнул:
— Как же, умник нашелся!
— Так меня и зовут, мальчики, — сдался я.
Я почувствовал тупой удар и рухнул на землю. Меня пинали ногами, но я ничего не ощущал. Избиение, казалось, продолжалось довольно долго, и это беспокоило меня, потому что судить по жесткости пиздиловки ты можешь обычно по ее продолжительности. Тем не менее, я воспринимал его с пассивным тошнотворным спокойствием безразличного работника, заступающего на очередную смену, и когда убедился, что все закончилось, шатаясь поднялся на ноги. Возможно, не так все и плохо. Я мог легко ходить. На самом деле, это избиение, казалось, прочистило мне мозги. Спасибо, ребята.
Я пересек двойную проезжую часть, оставил позади шикарный Муирхаус и добрался до обветшалого Пилтона. Наверное, дело вовсе не в том, как люди оценивают сейчас свое положение, но вот как это всегда выглядело для меня: Муирхаус — район для новых домов, Пилтон же для мусора. Это отнюдь не значит, какие теперь проблемы у Муирхауса и как сильно они глумятся над Пилтоном. Пилтону Пилтоново, Муирхаусу Муирхаусово, так всегда было, и так всегда будет, вашу мать. Гнусные подонки эта урла из Пилтона. Те уроды, избившие меня, были отсюда. Это их менталитет. Я, вероятно, получу чертово пособие в качестве компенсации за существование по соседству с грязными Пилтонскими долбанными урловыми козлами.
Я нашел наш дом, но не помню, кто пустил меня внутрь.
На следующее утро я делал вид, что сплю, пока все они не свалили на какой то маленький роскошный семейный променад: Папа, Норма и ее шумная, вечно возбужденная дочка.
