Эйсид Хаус
Восемь швов. Я нервно засмеялся.
— Восемь швов.
Я храбрился, когда мне накладывали швы. На моей щеке они смотрелись довольно прикольно. Если повезет, они не рассосутся слишком быстро. Моему пустому невыразительному лицу необходимо немного характера. Шрам становился предметом обсуждения. Люди будут думать, что я крутой. В порядке вещей для Юла Бриннера сказать в «Великолепной Семерке»: «Вот тот парень, из за которого у него шрамы, и о нем тебе надо беспокоиться», — он никогда не пил в «Стрелке», говнюк.
Готка сказала мне, что ее зовут Олли.
— Как в Стэне и Олли? — спросил я.
— О, это очень клево. Никто никогда раньше об этом даже не думал, — сказала она с сарказмом на язычке. — На самом деле, это сокращенное от Оливии, — терпеливо объясняла она. — Единственная знаменитая Оливия это Оливия Ньютон Джон, а я ненавижу ее. Так что Олли.
Я мог понять ее. Должно быть совсем дерьмово быть готкой и ассоциироваться с Миссис Нейтронная Бомба.
— Что насчет Оливии Де Хэвилленд? — снова спросил я.
— Кто?
— Она была кинозвездой.
— До моего рождения, я уверена.
— И моего тоже. Просто мой старик страстно ей увлекался. Раньше говорил, что моя мать ее двойник.
Я заметил скуку, облачком промелькнувшее на ее лице. Почему же она помогла мне?
— Да, спасибо, что помогла мне, — сказал я.
— Этот ублюдок Хобо. Я ненавижу эту толпу. Форрестера и всю эту свору. Ты знаешь, что Форрестер изнасиловал Лиз Хэмилтон? Он, блядь, изнасиловал ее! — прошипела она. Олли ненавидела человека, бывшего другом другого человека, оскорбившего меня.
— Послушай, ты знаешь кого нибудь, кто может достать мне немного транков?
— Не а! Я ни за что их не коснусь!
Мне все таки требовалось немного для расслабона.
— Можно я от тебя позвоню?
Мы пошли к ней и я лег на кровать, натянутый как струна. Я пытался позвонить Ронни, но он куда то испарился. Его мать не видела его несколько недель и казалась полностью равнодушной к его возможному местопребыванию.
Олли, в конце концов, выцепила чувака по имени Пол, который зашел к ней и принес мне валиума.
