Эйсид Хаус
Пусть Хобо думает, что я им одержим, вынашивая месть... это все божественная кара за Слепака, и если так, то я еще легко отделался. Я заслуживаю страдания...
Почему же она ушла?
Она ушла по той же причине, по которой тебе засветили по морде кружкой, дружище — различные проявления одной и той же причины, а именно что ты...
Кто то тыкает в мое лицо носовым платком.
— Лучше доставить его в госпиталь, тут надо зашивать.
Женский голос. Я могу видеть по крайней мере одним глазом. Не так как бедный Сле... Нет.
Готический ангел милосердия, черные волосы, черные глаза, белое лицо... это может быть любая старая пьянь из Сити Кафе...
Я бреду вниз по дороге с ней и еще несколькими людьми, но я осознаю только ее присутствие, мое больное тело и жалящий воздух на моем лице. Господи, рана теперь чертовски болит.
— У тебя акцент Глазго? — спросил я эту милосердную готическую богиню.
Я увидел тут на ее отвороте нечто. Значок с серпом и молотом Сталинистской Готки. Той самой, которая отшила меня. Той самой, которая отпидорасила Дениза.
— Я из Эйршира, — ответила она.
— Как там Бернс сказал об Эйре: и нет прохода там от честных мужей и красивых девушек.
— Я из Солткоутса, а не Эйра.
— Солткоутс... «Метро». Хороший клуб. Хотя, невзирая на это, в него на самом деле не так часто ходят, да?
— Правда? А ты тогда откуда родом?
— Муирхаус.
— Ха! Чья бы корова мычала.
— Послушай, из дома моего отца открываются панорамные виды залива от Четвертой к Пятой. Через дорогу есть площадка для игры в гольф, прекрасный пляж в каких то пятнадцати минутах ходьбы. Вдобавок, там весьма продвинутая библиотека, особенно достойная по биографиям знаменитых...
Потекло еще больше крови.
— Шшшш, — сказала она, — ты растягиваешь рану.
Становилось все больнее. Господи, как болит.
— Отлично! — воскликнул мальчик в травмпункте. — Это означает, что не повреждены никакие нервы. На самом деле довольно неглубокая рана. Понадобится наложить восемь швов.
Он зашил меня. Восемь ничтожных швов. Впервые я оказался прав — Хобо был слащавой жеманной размазней.
