Эйсид Хаус
Нам пришлось терпеть педантичное занудство Слепака большую часть вечера. Это не беспокоило Сидни или КУРСА, они оба были по настоящему обкурены, но вот во мне и в Рокси еще клубился настоящий пар ненависти и отвращения к этой скотине, прорвавшийся в Сэнди Беллз прошлым вечером, и Слепак быстро реактивировал их.
Развязка наступила, когда КУРС, Рокси и «Большой» Монкриф обсуждали какую то программу о возрождении семидесятых, недавно показанную по телевизору.
— Чтобы там не говорили, это классический клип, — с энтузиазмом говорил Рокси, — классика Рокси Мьюзик с альбома Whistle Test.
Последовало несколько кивков, но я подумал: «Ну, только Рокси мог сказать такое, будучи фриком, помешанным на Рокси Мьюзик».
— ПОПРАВКА! — проревел Слепак, педантично ткнув пальцем в воздух. — СТАРЫЙ «GREY WHISTLE TEST», ЧТОБЫ БЫТЬ ТОЧНЫМ.
После его заявления я и Рокси устранились от общения в этой компании, сказав в оправдание, что мы хотим поговорить с Кейтом Фалконером, сидевшим на другом конце стойки. Мы трепались с Кейтом около часа. Когда он собрался уходить, мы еще поговорили с парой незнакомых нам чуваков — все лучше, чем возвращаться обратно и сидеть рядом с остальными.
Прошло еще немного времени и КУРС взмахнул рукой и подмигнул мне, когда они с Сидни побрели мимо нас к дверям в уличный снег. Прозвучал последний гонг. Позже Большой Монкриф, несомненно пьяный в дым, ушел не прощаясь, спокойно и стоически исчезнув в метели. У стойки остался один Слепак.
— Этот Слепак, — сказал Рокси, указывая на него, — ты видел размеры его бумажника? Только не говори мне, что он был сегодня чертовски щедрым.
— Ты прав.
Он поглядел на меня и коварство затуманило его глаза.
— Есть о чем пораскинуть мозгами.
Нам удалось выпросить у бармена еще по одному пиву, прежде чем мы храбро вышли на улицу и попали в настоящую бурю. Это было ужасно; снег с силой несся в нас, мое лицо онемело и пульсировало, моя голова раскалывалась, я потерял ощущение времени. Не было ничего видно дальше, чем на несколько футов вперед.
