Удушье
Кашляет девушка. Это Урсула, доярка. Там такие густые пары плана, что кашляет и корова.
Здесь нам положено подбирать засохшие коровьи эти самые, ну, коровьи кучи, а Дэнни начинает:
- Почитай, братан. Объявление в кружке, - разворачивает страницу, чтобы показать мне. - Вот объявление, здесь, - говорит. Там одно объявление обведено красными чернилами.
Когда рядом доярка. И туристы. Тут не меньше триллиона путей, чтобы нас поймали. На полном серьёзе, Дэнни наглый как никто.
В моей руке ещё теплый от его зада листок, а когда я отзываюсь:
- Не здесь, братан, - и пытаюсь вернуть бумажку…
Только начинаю, Дэнни спохватывается:
- Извини, не собирался, то есть, тебя втягивать. Если хочешь, могу взять сам тебе почитать.
Для школьников, которые сюда приходят, великое дело - посетить курятник и понаблюдать, как высиживаются яйца. Хотя обычный цыплёнок ведь не представляет такой интерес, как, скажем, цыплёнок с только одном глазом, или цыплёнок без шеи, или с недоразвитой парализованной лапой, - поэтому ребятишки трясут яйца. Трясут их хорошенько - и кладут обратно в кладку.
Ну и что, если уродится деформированное или ненормальное? Всё в образовательных целях.
Везучие рождаются уже сразу мёртвыми.
Любопытство или жестокость, - сто пудов, мы с Пэйж Маршалл можем кружить и кружить вокруг этой темы.
Сгребаю несколько коровьих куч, с осторожностью, чтобы они не ломались пополам. Чтобы их сырые внутренности не завоняли. Раз у меня все руки в коровьем дерьме - нельзя грызть ногти.
Стоя рядом, Дэнни зачитывает:
- “Ищу хорошее жильё; двадцатитрёхлетний парень, лечащийся самоистязатель, с ограниченным доходом и общественными навыками, доморощенный”, - потом читает номер телефона. Номер его собственный.
- Это мои предки, братан, их номер телефона, - говорит Дэнни. - Это они так намекают.
Он нашёл это оставленным на своей кровати прошлым вечером.
Дэнни сообщает:
- Они про меня.
Говорю - “Да я врубился, о чём там”. Деревянной лопатой продолжаю поднимать кучи навоза, сваливая их в плетёную эту самую. Ну, вы поняли. В корзину эту.
Дэнни спрашивает - можно ему прийти пожить у меня?
- Тут мы уже обсуждаем план “зю”, - говорит Дэнни. - Прошу тебя как последнее пристанище.
Потому что ему неудобно меня тревожить, или же потому, что он пока не рехнулся, чтобы у меня селиться, - не спрашиваю.
В дыхании Дэнни можно унюхать кукурузные хлопья. Ещё одно нарушение исторического образа. Он просто магнитом говно притягивает. Доярка Урсула выходит из коровника и смотрит на нас вмазанными глазами, почти налитыми кровью.
- Если бы тебе нравилась какая-то девчонка, - спрашиваю его. - И если бы она хотела секса только чтобы забеременеть, ты бы согласился?
Урсула задирает юбки и топает через коровий навоз на деревянных башмаках. Пинает слепого цыплёнка, мешающего пройти. Кто-то щёлкает её на плёнку в процессе пинания. Семейная пара просит было Урсулу подержать их ребёнка для снимка, но потом, наверное, замечает её глаза.
- Не знаю, - отзывается Дэнни. - Ребёнок - это же не собаку завести. Я хочу сказать, дети живут очень долго, братан.
- Ну, а если она не планировала бы оставить ребёнка? - спрашиваю.
Дэнни поднимает взгляд, потом опускает, глядя в пустоту, потом смотрит на меня:
- Не врубаюсь, - говорит. - Ты имеешь в виду, типа продать его?
- Я имею в виду - типа принести его в жертву, - отвечаю.
А Дэнни говорит:
- Братан.
- Просто предположим, - рассказываю. - Что она собирается раздавить мозг этого нерождённого зародыша, высосать всю кашу большой иглой, а потом впрыснуть эту фигню в голову кое-кого из твоих знакомых, у кого повреждение мозга, чтобы его вылечить, - говорю.
У Дэнни отвисает челюсть:
- Братан, ты же это не про меня, а?
Я это про мою маму.
Такое называется “пересадка нервных клеток”. Некоторые зовут её “прививка нервных клеток”, и это единственный эффективный способ отстроить заново мамин мозг на такой поздней стадии.
