Удушье
Прежде, чем выйти в коридор, она смотрит на меня и заявляет:
- Говард, я уже простила тебе твой обман. Можешь больше не приходить.
- Не забудьте прислать миссис Цунимитсу, - напоминает доктор Маршалл.
А я спрашиваю:
- Ну что?
А Пэйж Маршалл отвечает:
- Ну, мне придётся целый день проводить зубную гигиену. Что тебе нужно?
Нужно узнать, что сказано в мамином дневнике.
- Ах, это, - отзывается она. Со щелчком стаскивает латексовые перчатки и заталкивает их в канистру с надписью “вредные отходы”. - Дневник доказывает только одно - что твоя мать помешалась задолго до твоего рождения.
Это как ещё помешалась?
Пэйж Маршалл смотрит на часы на стене. Машет рукой в сторону стула, - того с виду обтянутого виниловой кожей кресла, которое только что покинула миссис Уинтауэр, - и говорит:
- Присядь, - натягивает новую пару перчаток из латекса.
Она что - собралась чистить мне зубы?
- Изо рта лучше пахнуть будет, - отвечает она. Выпутывает новый отрезок нитки для зубов и повторяет:
- Садись, а я расскажу тебе, что в дневнике.
Ну, сажусь я, - а под моим весом из кресла выталкивается облако мерзкой вони.
- Это не я, - говорю. - В смысле, про запах. Я этого не делал.
А Пэйж Маршалл уточняет:
- Перед тем, как ты родился, твоя мать некоторое время провела в Италии, так?
- И что - в этом большой секрет? - спрашиваю.
А Пэйж говорит:
- В чём?
В том, что я итальянец?
- Нет, - отвечает Пэйж. Она склоняется к моему рту. - Но твоя мать - католичка, так?
От струны больно, когда она протягивает её между парой зубов.
- Пожалуйста, скажи, что ты шутишь, - прошу. - Быть не может, что я итальянец да ещё католик! Такого мне просто не вынести.
Говорю ей, что давно всё это знаю.
А Пэйж приказывает:
- Помолчи, - и отклоняется назад.
- Так кто же мой отец? - спрашиваю.
Она склоняется к моему рту, и струна проскальзывает между пары задних зубов. Вкус крови скапливается у основания моего языка. Она внимательно щурится вглубь меня и отвечает:
- Ну, в общем, если веришь в Святую Троицу, то ты и есть свой собственный отец.
Я свой собственный отец?
Пэйж рассказывает:
- То есть, мне кажется, слабоумие твоей матери берёт начало ещё до твоего рождения. Согласно с тем, что написано в её дневнике, она была помешана как минимум с последних лет третьего десятка.
Она выдёргивает струну, и частицы еды забрызгивают ей халат.
Я спрашиваю, что ещё значит - Святая Троица?
- Ну, это самое, - объясняет она. - Отец, Сын, Святой Дух. Три в одном. Трилистник святого Патрика.
Да чёрт её дери, может она мне сказать, коротко и ясно, - спрашиваю, - что говорится обо мне в мамином дневнике?
Она смотрит на окровавленную струну, только что выдернутую из моего рта, и разглядывает мои частицы пищи и крови, забрызгавшие ей халат, и сообщает:
- Такое помешательство среди матерей не редкость, - склоняется со струной и обвивает ей очередной зуб.
Кусочки этой дряни, полупереваренной дряни, о которой я даже понятия не имел, вырываются на свободу и вылетают наружу. Когда она таскает мою голову за нитку для зубов - я прямо лошадь в удилах из Колонии Дансборо.
- Твоя бедная мать, - продолжает Пэйж Маршалл, глядя сквозь кровь, забрызгавшую стёкла её очков. - Настолько помешалась, что искренне считает, будто ты - второе Христово пришествие.
