Удушье
Слизываю с её спины пот для никотинового прихода.
Такова жизнь на земле, насколько мне она знакома. Что-то вроде грубого, грязного секса, когда сначала хочется газеты подстелить. Так я пытаюсь вернуть всё в то состояние, в каком оно было до Пэйж Маршалл. Эпоха возрождения. Пытаюсь воссоздать то, какой удавалась моя жизнь всего пару недель тому назад. Когда моя дисфункция так замечательно функционировала.
Спрашиваю затылок Лизы, поросший чахлыми волосами, говорю:
- Ты бы мне сказала, если бы я развёл нежности, правда?
Тяну на себя её бёдра, прошу:
- Скажи честно.
Пялю её в постоянном стабильном темпе, спрашиваю:
- Ты же не считаешь, что я бывал добрым, так?
Чтобы не кончить, представляю себе места крушения самолётов и процесс вступания в дерьмо.
Мой поршень серьёзно горит, я воображаю полицейские снимки автокатастроф и раны от выстрела из дробовика в упор. Чтобы ничего не чувствовать, беру и заталкиваю всё подальше.
Заталкивать подальше член, заталкивать подальше чувства. Когда ты сексоголик - это стопудово одно и то же.
Глубоко погружаясь, тянусь к ней. Крепко засадив, тянусь под неё и кручу в каждой руке твёрдый кончик соска.
А Лиза, потная тёмно-коричневая тень на фоне светло-коричневых свёртков туалетной бумаги, просит:
- Полегче, - говорит. - Ну что ты пытаешься доказать?
Что я бесчувственный урод.
Что на самом деле мне на всё плевать.
Как бы НЕ поступил Иисус?
Эта Лиза, Лиза со своей справкой об освобождении на три часа, хватается за свёртки туалетной бумаги, бьётся в сухом кашле, и руками я чувствую: пресс её каменеет в спазмах и идёт рябью у меня между пальцев. Мышцы её тазового дна, - её лонно-копчиковые мышцы, которые сокращённо зовут ЛК, сжимаются, - а когда они стиснуты и сжаты, их протяжка по моему поршню великолепна.
См. также: Точка Графенберга.
См. также: Точка богини.
См. также: Тайная тантрическая точка.
См. также: Чёрная жемчужина Тао.
Лиза упирается руками в стену и дёргается мне навстречу.
Названия для всё того же участка, всевозможные условные обозначения для настоящего. Федерация женских центров по уходу зовёт его уретральным наростом. Голландский анатом семнадцатого века Рейнье де Грааф называл всё то же скопление пещеристой ткани, нервов и желез - женской простатой. Все эти наименования - для двух дюймов мочеточника, которые можно прощупать сквозь внешнюю стенку влагалища. Сквозь переднюю стенку влагалища. То же, что некоторые зовут - “шейка мочевого пузыря”.
Всё это один и тот же участок территории в форме фасолины, который каждому хочется назвать по-своему.
Чтобы установить там собственный флаг. Собственный символ.
Чтобы не кончить, воображаю занятия по анатомии на первом курсе и расчленение двух ножек клитора, crura, - каждая длиной где-то с указательный палец. Представляю рассечение corpus cavernosa, двух цилиндров пещеристой ткани пениса. Отрезаем яичники. Убрали яички. Учат отделять все нервы и складывать их сбоку. Трупы воняют формалином, - формальдегидом. Тот самый запах новой машины.
Со всякой фигнёй про трупы в мыслях можно скакать часами, ни к чему не добираясь.
Можно убить целую жизнь, не чувствуя ничего, кроме кожи. Такое вот волшебство этих баб-сексоголичек.
Когда у тебя зависимость, можно остаться без всяких ощущений, кроме опьянения, прихода или голода. Хотя, если сравнить их с остальными чувствами - с грустью, злостью, страхом, нервами, отчаяньем и депрессией, - ну, зависимость уже не кажется такой уж плохой. Она становится очень даже приемлемой альтернативой.
В понедельник остаюсь дома после работы и просматриваю старые мамины плёнки, оставшиеся от терапевтических сеансов. Здесь - два тысячелетия женщин на одной полке. Здесь голос моей мамы, такой же ровный и спокойный, как когда я был малолетним говнюком.
Бордель подсознания.
Сказочки на ночь.
“Представьте, что большой вес давит на ваше тело, погружая ваши руки глубже и глубже в подушки дивана”.
